Но есть люди, которым бесконечность служит жизненным стимулом, привязывает их к жизни. Они кажутся себе бессмертными. И часто такие люди сами приобретают страшные черты.
По-моему, к бесконечности нельзя относиться иронично – можно либо тяготиться ею, либо черпать в ней силы. И снятый в 2019 году фильм Роя Андерссона «О бесконечности», получивший «Серебряного льва» на Венецианском кинофестивале, рассказывает о попытках человека зацепиться за жизнь в этом бесконечном мире, о его нерешительности и душевном состоянии.
Благодаря таким режиссерам как Рубен Эстлунд и Рой Андерссон шведский кинематограф стал своего рода трендом. Показывая Швецию и равнодушное население Европы, эти режиссеры порой пересекаются в затрагиваемых ими темах и проблематике.
Первую славу Рою Андерссону принесла трилогия о жизненной сущности, состоящая из самостоятельных фильмов, снятых в разное время. Заключительная часть этой трилогии, черная комедия «Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии», была удостоена «Золотого льва» на 71-м Венецианском кинофестивале.
Вообще-то, я считаю неверным рассматривать творческого человека в географическом контексте или даже в контексте его творчества как такового. Потому каждый фильм – это отдельное самостоятельное произведение. У каждого фильма свой «паспорт». Один и тот же режиссер может затрагивать разные темы, и потому я не придаю особого значения схожестям.
Но в своем последнем фильме Андерссон ни на кого не похож. Или, в крайнем случае, эту его работу можно сравнить с пустыми пространствами на картинах Эдварда Хопперу. В своем фильме он словно бы оживляет молчащих на тех полотнах людей.
Таких людей хорошо изображает также американский писатель Раймонд Карвер. Например, героиня рассказа «Коробки», которая постоянно меняет жилье, постоянно куда-то переезжает, и это удерживает ее в жизни, помогает не умереть. Нерешительность превращается в рутину.
Но образы, созданные Андерссоном все же отличаются от вышеперечисленных. Их жизнь есть не торжество бесконечности, а траур по ней.
Андерссон переносит зрителя в несуществующий город, где царит тишина и минимализм. И на протяжении всего фильма режиссер словно читает стихотворение о людях, живущих в своем воображаемом городе.
В этом фильме поэтическая гармония переносится в другую плоскость. Далекий от энтузиазма, бесстрастный, Андерссон прямо у нас на глазах слагает минималистические стихи о происходящем.
Как и другие его работы, этот фильм тоже состоит из статических кадров. В нем нет ни энергии, ни единого сюжета. Есть только холодные и равнодушные люди и их повседневная жизнь. И эту повседневность режиссер воспроизводит как есть – без каких-либо кинематографических приемов или нарратива, без выразительных средств и без преувеличения.
Этот фильм – альманах эпизодов из жизни разных людей, каждая из которых сопровождается одной фразой, сказанной закадровым женским голосом. Это коллаж из людей и историй, в котором нет главных и второстепенных персонажей, а некоторые роли играют совершенно неизвестные актеры.
Голос: Я видела человека, который хотел сделать своей жене сюрприз, приготовив ей вкусный ужин…
В их жизни не происходит никаких особенных событий, но они наслаждаются этой обыденностью, и превращают ее в событие. Мужчина, собирающийся сделать жене сюрприз, встречает на улице старого друга, который проходит мимо него, не поздоровавшись. Мужчина раздувает из этого проблему, весь день говорит об этом, и выясняется даже, что друг его защитил диссертацию и получил докторскую степень. Видя, как он раздражен, жена пытается его успокоить:
«- Не стоит из-за этого переживать. Зато мы в молодости съездили к Ниагарскому водопаду».
Но мужчине это не кажется весомым аргументом.
«- Наверняка, и он когда-то там бывал».
Голос: Я видела человека, утратившего веру в Бога…
Этот человек священник. Утратив веру в бога, он ощущает себя в экзистенциальной пустоте и обращается за помощью к психологу. Но психолог не хочет его лечить, и всячески пытается от него отделаться. И священник, не находя выход из этого тупика, допивает вино и возвращается к прихожанам.
Утрата веры и экзистенциальная пустота тут кажутся основной причиной всего происходящего. Недаром ведь еще с начала 20 века Европа обнаружила себя в глубоком ущелье, фактор бога для нее исчез, и возник экзистенциализм.
Голос: Я видела женщину, которая очень-очень любила шампанское…
Поведение этой женщины также созвучно поведению большинства персонажей фильма. Она молчит, пьет шампанское – бокал за бокалом – и равнодушно взирает на мужчину напротив. И в кафе, где они сидят, жизнь тоже будто бы остановилась. Ничегошеньки не происходит.
Голос: Я видела женщину, у которой сломался каблук…
Да, самая большая проблема этой женщины с ребенком– сломавшийся каблук. Она снимает туфли и идет босиком.
А мужчина в автобусе плачет и повторяет: «Я не знаю, чего хочу», и окружающие осуждают его за это. Осуждают за то, что он озвучивает свои проблемы при всех. И этот эпизод еще яснее раскрывает проблематику фильма. Люди, которые «никого не трогают», не любят, когда что-то трогает их. И от того, что они не любят, когда их что-то трогает, они никого и «не трогают».
В своем романе «Невыносимая легкость бытия» Милан Кундера ставит такой вопрос: принять ли бессмысленность бытия и жить в легкости и бессобытийности; или же самому создавать для себя смыслы, усложняя, утяжеляя тем самым свою жизнь и делая ее более интересной? И герои романа, в зависимости от того, как отвечают они себе на этот вопрос, делятся на «легких» и «тяжелых» людей.
Голос: Я видела человека, который не доверял банкам и прятал деньги под подушкой…
Еще одна отсылка к современному человеку. Перед сном он шарит под матрасом, и, убедившись, что деньги на месте, выключает свет и засыпает.
Вновь – одинокий человек, оставшийся наедине со своими мелкими тревогами.
Посредством волнообразного сюжета режиссер показывает также застой между бессобытийностью и самыми ужасными событиями.
Голос: Я видела человека, который хотел защитить честь своей семьи, а пожалел об этом…
На экране – отец, ударивший ножом свою дочь. Его жена и сын стоят в дверях и, опять же, молча созерцают эту картину.
В контексте этих неэнергичных, немотивированных людей Андерссон дает зрителю знак при помощи фразы, цитируемой юношей:
«По законам термодинамики, энергия не может уничтожиться. Энергия бесконечна, она может лишь менять форму».
Голос: Я видела побежденную армию, она двигалась в сторону вражеского лагеря в Сибири…
Вероятно, это описание немецких солдат, попавших в советский плен и отправленных в ссылку.
Голос: Я видела мужчину, который хотел завоевать весь мир, но понял, что у него ничего не выйдет…
В кадре появляются сидящие в бункере нацисты. Они пьют, в помещение заходит Адольф Гитлер, но они не встают при виде него, потому что усталы и пьяны. Гитлер потрясен, и бункер сотрясается от звуков взрывающихся снаружи снарядов. Не зная, что делать, они просто сидят в своем укрытии.
Этими кадрами режиссер заново пересматривает историю, в сухой форме воссоздавая происходившие события.
И хотя в этом фильме практически нет сюрреалистических элементов, свойственных другим работам Андерссона, но в одном эпизоде сюрреализм все же присутствует: мужчина и женщина, летящие в небе над разрушенным Кёльном.
Голос: Я видела влюбленную пару, они летели над городом, который некогда славился своей красотою, а после – разрухой…
Этот кадр, вынесенный на афишу фильма, также напоминает картину Марка Шагала «Над городом», на которой он изобразил себя и свою жену Беллу, летящих над Витебском.
Еще одна сцена изображает переполненное кафе, за окнами которого идет снег, а люди внутри молча глядят на это, а один из персонажей подходит то к одному, то к другому со словами: «прекрасно, не правда ли?». Словно призывает их не забывать наслаждаться этой гармонией природы. И истинное стихотворение рождается в этот самый момент. Когда гипертрофируется гармония пустоты.
В «своем» городе Андерссон противопоставляет тех, для кого наибольшей проблемой является зубная боль и сломанный каблук, и тех, кто потерял сына на войне или убил дочь из-за чести. И своим фильмом, состоящим из 32 кадров, Андерссон выражает свое отношение к тому, в каком духовном и душевном состоянии пребывает современное человечество.
