Подземная толща осадочных отложений – в частности, нефти и газа, без которых невозможно представить современный Азербайджан – называют “продуктивной толщей”. С середины 19 века геологи занимаются ее детальным исследованием и выяснили, что толща эта состоит из 10 слоев, но не все они богаты нефтью. Так, например, в Балаханах в ней имеются немалые «свиты перерыва». Проще говоря – слои, в которых нефть как бы «ушла на перерыв», и обнаруживается уже только в следующем слое.
К сожалению, по такому же принципу исследуется и история Азербайджана. К примеру, основные сведения о XX веке охватывают 1920 год, сталинские репрессии и период с 60-70-х годов до наших дней. А в промежутках история тоже словно бы «ушла на перерыв».
Мы знаем, что в 1937-38-м годах люди жили в обстановке репрессий и страха перед ними, но какова была ситуация до этого? А в 1920-е годы? А как жили азербайджанцы во времена Новой экономической политики (НЭП)? Увы, информации об этом периоде значительно меньше, чем даже о 1918-20-х годах. Исторические исследования, в лучшем случае, ограничиваются письмом Наримана Нариманова сыну. Но как жили люди, как зарабатывали они на жизнь? Найти детальную информацию на этот счет весьма сложно.
А между тем 1920-е годы для Азербайджана и, в частности, для Баку были очень интересным периодом. В то время Баку слыл достаточно свободным и инакомыслящим городом. Из других городов сюда стекалась и оппозиционно настроенная профессура, и левые, создавая здесь свое сообщество. А соседство с Ираном делало Баку также важной частью советского капитализма.
Некоторые сведения о развитии советского капитализма в Закавказье и в Баку можно отыскать в изданной в 1927 году книге Юрия Ларина “Частный капитал в СССР”.
Несмотря на то, что Юрий Ларин (настоящее имя – Ихил-Михл Залманович Лурье) всю свою жизнь был инвалидом и с трудом передвигался, это не мешало ему на протяжении 16 лет вести революционную деятельность в разных регионах России и мира. А с 1917 года, уже в Советской России, он занимал руководящие должности в органах, отвечающих за экономическую политику (Совет народного хозяйства, Государственный плановый комитет).При этом во многих экономических вопросах Ларин был леворадикалом (например, выступал за полную отмену денежного оборота), и поэтому Бухарин вынужден был редактировать его статьи, публикующиеся в газете «Правда», или даже вовсе отказывался их публиковать (а Ленин вычеркнул его имя из списка первого состава Института экономики).
Ларин не принимал и постоянно критиковал начавшую проводиться в 1921 году Новую экономическую политику. И книгу “Частный капитал в СССР” он написал именно для того, чтобы показать масштабы вреда, причиняемого стране нэпом. Кстати, в 1927 году, когда была издана эта книга, в стране создалась довольно любопытная ситуация. Общий объем национального дохода СССР составлял 23,1 миллиарда рублей. Из которых 1 миллиард приходился на долю 180 тысяч семей, занимавшихся коммерческой деятельностью. Остальная же сумма была распределена между 146 миллионами людей. И, проверив официальную статистику, Ларин приходит к выводу, что 90% нынешних собственников не имеют никакого отношения к тем, что были до революции, а представляют собой совершенно новый класс.
Этот и другие факты осложняли экономические отношения. Поэтому Сталин и его команда стали постепенно отказываться от нэпа. В этот период коммерческая деятельность начала ограничиваться, и был запущен процесс, противоположный тому, который происходил в 1923-1927 годы. И если в 1923 году Юрий Ларин выступал против политики правительства, то в 1927-м он ее уже полностью поддерживал. Во много нэп был прекращен именно благодаря его книге.
Несмотря на противоречивость изложенных автором мыслей и на то, что тема этой книги относится к конкретному периоду, в ней есть много интересных фактов и статистических данных (как официальных, так и неофициальных). И факты эти, как минимум, создают у нас представление о жизни Азербайджана в 20-е годы.
Например, Ларин рассказывает о любопытной схеме, существовавшей тогда в Закавказье. Хотя в рамках нэпа собственникам и коммерсантам были предоставлены довольно широкие возможности, но имелись ограничения на международную торговлю.
Дабы не нарушать закон и заниматься при этом международной торговлей, коммерсанты придумали схему. Он одалживали деньги какому-либо человеку, живущему на границе с Турцией или Ираном. Этот человек переходил границу, покупал определенные товары (например, фотобумагу) и проносил их через границу среди своих личных вещей. Потом прятал где-нибудь этот товар, а сам являлся к таможенникам и заявлял, что, мол, обнаружил контрабанду.
Таможенники конфисковывали товар и через какое-то время его продавали с аукциона. К примеру, если по ту сторону границы одна упаковка фотобумаги стоила 1 рубль, то по эту сторону на аукционе ее продавали за 10-15 рублей. А по существовавшим тогда правилам, и таможенник, конфисковавший эту контрабанду, и сообщивший о ней человек получали в качестве награды 25-30% цены. В итоге и таможенник, и тот, кто пронес товар через границу, оставались довольны.
А на 85% аукционов, проводившихся в Баку, побеждали частные фирмы. В целом же по СССР этот показатель составлял в среднем 75%.
Таким образом, частные фирмы совершенно законно приобретали импортный товар (не платя таможенную пошлину) и продавали его во много раз дороже.
И хотя в итоге цена возрастала в 10-15 раз, но процесс сам по себе был относительно законным, и поэтому власти закрывали на это глаза.
Но Ларин уделяет больше внимания не торговле, а финансовой сфере. Его очень тревожило возникновение финансовой буржуазии. По сведениям его источников, в Баку вовсю развилась финансовая биржа. Именно на долю Баку приходились 40-45% всех валютных операций, совершаемых в Закавказье (а на долю Азербайджана – 51%). Иными словами, если ежедневный оборот закавказской валютной биржи составлял 100 тысяч рублей (в переводе на нынешние деньги это 1,2 миллионов манатов; для сравнения – в 2018 году в Азербайджане за день продавалось по 5,6 миллионов долларов), то в Баку эта сумма составляла 40-45 тысяч рублей.
Также по Азербайджану важную роль в этом плане играла Гянджа (2 тысячи), Джульфа (2 тысячи) и Нахчиван (2 тысячи). 30% средств находились в руках людей, занимающихся этим на постоянной основе. В своей книге Ларин делает вывод, что здесь существует особая сеть торговцев валютой (в СССР заниматься финансовыми операциями было запрещено).
То, что валютные операции в Азербайджане приняли столь внушительный масштаб, Ларин связывает с Ираном. И сведения эти, в принципе, подтверждаются также официальной статистикой. В целом, в 1920-е годы одним из главных иностранных торговых партнеров Азербайджана (в тот период каждая республика занималась международной торговлей самостоятельно) был Иран. Начиная с 1921 года в Баку проводились ярмарки, на которых продавались, в основном, потребительские товары. Учитывая, что из типично капиталистических стран ближе всего к Азербайджану находился Иран, то неудивительно, что иранские торговцы занимали важную позицию на внутреннем рынке Азербайджана. Именно они привозили сюда многие очень нужные бытовые товары, не производившиеся в СССР.
Фактически, именно благодаря допуску на внутренний рынок иранских торговцев, в 1921-1929 годы в Баку и во всем Азербайджане не было проблем с продовольственными и потребительскими товарами. Если изначально на ярмарки в Баку приезжало 10-20 торговцев из Ирана, то к 1927 году их число достигло уже 221-го.
В 1924 году годовой оборот иранских торговцев, участвовавших на ярмарках в Баку составлял 4,7 миллионов рублей, а в 1927 году – уже 23,2 миллиона. В целом их доля на бакинской ярмарке составляла 74,2%. Официальный же товарооборот с Ираном был 85 миллионов рублей (для сравнения – в 1927 году бюджетные расходы Азербайджанской СССР составили 34 миллиона рублей).
И это влияло на многие сферы жизни.
Из-за притока в Азербайджан большого числа иранских торговцев и рабочих, между двумя странами расширился также и денежный обмен. Происходил он с помощью так называемого «барата» – нелегальных денежных переводов. Для этого в Баку и в Иране создавались специальные «баратные конторы». Рабочий, желавший отправить деньги на родину, отдавал их конторе в Баку, а его родственники забирали их из конторы, находившейся в Иране. Правда, рабочие теряли при этом 25-30% суммы (из-за курса и комиссии), но на тот момент это был самый простой способ. В результате ежедневный объем таких операций достигал 100 тысяч рублей, и иранцы могли использовать эти деньги также и для операций внутри Азербайджана. А через некоторое время конторы эти стали фактически выполнять также и функции банка – брать деньги на хранение и пускать их в оборот.
Иначе говоря, в Баку сформировался неподконтрольный государству валютный рынок, включавший в себя валютные операции, денежные переводы и даже банковские услуги. Следствие этого, кроме прочего, стало то, что в Баку 1920-х годов можно было найти товары, производящиеся во многих капиталистических странах. В то же время, несмотря на все ограничения (лишение избирательного права и некоторых привилегий, дополнительные налоги и т.д.), люди, занимавшиеся коммерцией в Азербайджане и, особенно, в Баку, с легкостью становились “бизнесменами”. Например, больше половины торговли в Азербайджане была сконцентрирована в руках частных собственников. И вместе с тем они помогали государству. Так, Баку был пятым городом СССР по объему капитала, вложенного в государственные облигации.
Можно сказать, что, хотя другие регионы СССР в 20-е годы переживали трудности, Баку в этом смысле развивался куда более быстрыми темпами. Его не коснулись многие проблемы, такие как голод, экономический упадок и т.д. Была ли эта система эффективной? Сейчас об этом трудно судить. Потому что нэп спровоцировал также и возникновение типично капиталистической проблемы – мошенничества с госзаказами, спекуляций с гособлигациями и курсом валют и пр. Но, опять же, государственные учреждения работали эффективнее, чем нынче. Интересно, что именно в период нэпа резко сократилось число чиновников, в стране были созданы условия для развития образования и здравоохранения, и создалась конкуренция между государственным и частными секторами.
И хотя эпоха нэпа закончилась в 1929 году (формально – в 1931-м), за счет созданной ею почвы удалось осуществить первую пятилетку. Но это уже другой исторический период и другая тема…
