Узбекские тайны из уст журналиста Улугбека Бакирова…
Как с точки зрения региональных и национальных корней, так и в плане языка, религии и исторического родства, одной из самых близких нам стран является Узбекистан. Но что мы знаем об этой стране? Хлопководство, диктатура Каримова, прекрасная кухня, законсервированные старинные города… этот список можно продолжить, но признаем, что нам практически ничего не известно о современной истории Узбекистана. Почему Ислам Каримов посадил в тюрьму собственную дочь Гульнару? Кто такой Мирзиёев, пришедший к власти после смерти Каримова? Как изменился Узбекистан после Каримова? Происходящие в стране реформы – это миф или реальность? Как живут сейчас узбекские эмигранты, много лет назад покинувшие родину? Ответы на эти и другие вопросы мы получим от узбекского журналиста и писателя Улугбека Бакирова.
Улугбек Бакиров (Улугбек Бакир) родился в 1980 году в Андижанской области Узбекистана. Будучи по образованию филологом, он до 2005 года работал в правозащитной организации Ezgülik (Добро), а после Андижанского бунта вынужден был эмигрировать. В течение года вместе с другими политэмигрантами продолжал свою общественную деятельностью в столице Кыргызстана Бишкеке и был редактором эмигрантской газеты «Hicrət sarvanı».
В 2007 году Бакиров получил политическое убежище в Норвегии. В качестве журналиста сотрудничает с узбекоязычными и зарубежными медиа. После серии интервью с племянником экс-президента Узбекистана Ислама Каримова, он решил написать на основе их неизвестную биографию узбекского диктатора. Этот документальный роман под названием «Беда Узбекистана» увидит свет уже в ближайшее время…
– Улугбек, давайте начнем с того, как вы оказались в Норвегии…
– Это очень долгая история. Чтобы не возникло путаницы, расскажу с самого начала. В 2002 году Ислам Каримов поехал в Америку и встретился с тогдашним президентом США Джорджем Бушем. После этого визита в Узбекистане распахнулась небольшая форточка демократии. Различные международные организации начали здесь активную деятельность, гражданское общество сотрудничало с американским посольством и Freedom House. Вместе с этим стали создаваться местные НПО. Хотя организации, ориентированные на защиту прав человека, существовали и раньше, но функционировали они неофициально, не будучи зарегистрироваными.
В 2003 году мы зарегистрировали в Ташкенте правозащитную организацию Ezgilik, и она стала первым НПО, зарегистрированным в Министерстве юстиции. Я руководил одним из ее представительств в Андижанской области, и параллельно с этим был активистом оппозиционной партии «Единство». Вообще-то, так нельзя было делать, но так как политически активная, протестная часть общества в Узбекистане была слишком мала (большинство населения боялось подать голос), то понятия несколько смешались, и свободомыслящие люди, независимо от профиля, сплотились, объединились и сотрудничали друг с другом. До Андижанских событий 2005 года мы подвергались и арестам, и побоям, и запугиваниям, но все же была возможность кое-как работать. Можно было проводить семинары, арендовывать конференц-залы отелей. У нас был офис в центре города. То есть, в стране была хотя бы относительная свобода.
– Когда же всему этому настал конец?
– В 2005 году случился Андижанский бунт, который был подавлен вооруженными силами правительства. Кстати говоря, в мае этого года минуло ровно 15 лет с тех пор. Власти всеми силами стараются, чтобы те события были позабыты, поэтому пресса никогда о них не упоминает. Лишь узбекские эмигранты за рубежом и эмигрантские медиа не дают забыть об Андижанской трагедии. Но вернемся к нашей истории. Хотя власти утверждали, что в ходе операции по подавлению бунта погибло только 200 человек, это наглая ложь. Тогда погибли более тысячи людей. Причем убивали не только участников бунта, как говорят власти, но даже мирных жителей, женщин, детей, стариков. Отмечу также, что сразу после случившегося власти обвинили международные организации в том, что они создают панику, «мутят воду» в стране. Некоторые организации были изгнаны из Узбекистана, а некоторые покинули его сами. Ташкентский офис Радио Свобода, представительство BBC и другие международные медиа переехали в Кыргызстан.
– А что стало с вашей организацией?
– Официально нас не закрыли, но стали следить. Потому что мы начали расследовать и проверять информацию правительства о количестве жертв. Мы брали интервью у семей погибших, ходили в морги, фотографировали трупы со следами огнестрельных ранений и пыток и пересылали информацию в зарубежные медиа. Правительство знало, чем мы занимаемся и следило за нами. Они прослушивали наши телефоны, пытались устраивать провокации. Этим расследованием занимались также и несколько журналистов. Некоторых из них арестовали, подбросив наркотики, другим угрожали расправой над семьями. Были даже случаи, когда журналистов «убирали», подстроив ДТП. Мы чувствовали постоянную слежку. Повсюду – на улицах, в кафе… Везде за нами ходили по пятам, и, замечая это, мы шутили: «Ну, вот, телохранители пришли». Жизнь лично моей семьи превратилась в ад. За мной и моей сестрой следили, угрожали нам, несколько раз к нашей матери являлись представители Национальной службы безопасности с угрозами. Уже несколько месяцев преследуемые журналисты и правозащитники были вынуждены один за другим бежать из страны. В стране, можно сказать, уже не оставалось независимых журналистов. Мне звонили из разных посольств, и советовали уехать. Даже мой двоюродный брат, тоже сотрудник нашей организации, и тот уехал в Москву и ждал там.
– Чего ждал?
– Не только он, многие ждали, что Запад накажет Каримова. Мы ждали расследования этих событий на международном уровне. Не допускали мысли, что подобное преступление может остаться безнаказанным и даже не получить огласку. Думали, что Каримову настал конец. Поэтому всем казалось, что нужно только «отойти на безопасное расстояние» и ждать. Многие уехали в соседние страны, особенно – в Россию. Потому что владели русским и надеялись, что там будет проще найти работу. Откуда нам было знать, что Россия станет для эмигрантов одной из самых опасных стран, что их будут отлавливать и сдавать Узбекистану, обрекая на смерть. Моего двоюродного брата арестовали там и отправили на полгода в ссылку на север. Всего этого мы еще не знали. Но из моего окружения в стране уже никого не оставалось. А я все упирался, не хотел уезжать.
– Почему не хотели, раз чувствовали опасность?
– Знаете, прежде всего, я единственный сын в семье. А отец скончался, когда я был еще ребенком. Поэтому я не хотел оставлять мать и сестер одних. Ну, и патриотический фактор тоже, конечно, присутствовал. Я был молод и упорно не хотел покидать родину.
– Так как же все-таки решились уехать?
– Если не ошибаюсь, это было в сентябре 2005-го. Одетый в шорты и майку, с сумкой в руках я сел в такси, едущий в Ташкент. Сзади сидело трое пассажиров, тоже направлявшихся туда. Я собирался отвезти в Ташкент некоторые документы, а оттуда вылететь на мероприятие в Варшаву. Такси тронулось, но через какое-то время его остановили люди в штатском. Как только водитель затормозил, они открыли дверцу с моей стороны и начали кричать: «Вор, бандит, украл деньги и сматываешься?». Меня вытащили из машины и стали избивать. Ни водитель, ни другие пассажиры мне не помогли – видимо, поверив, что бьют вора. Представьте себе картину: человека в шортах, с дорожной сумкой в руках, избивают люди в костюмах. Вполне убедительная сцена. Такси уехало, а они избивали меня еще полчаса, после чего бросили в протекавший неподалеку арык и ушли. Кое-как придя в себя, я добрался до ближайшего киоска и попросил воды.
В тот день я попал в реанимацию. Радио Свобода, BBC и еще некоторые международные СМИ дали новость о моем избиении. Я написал жалобу в полицию, но ясное дело, даже в производство не взяли. После этого случая мама сказала, что я должен уехать. Сказала, что ей будет спокойнее от мысли, что я, хоть далеко, но, по крайней мере, в безопасности, а здесь, если меня арестуют или убьют, она получит инфаркт. И таким вот образом, по настоянию матери, я решил покинуть страну. Нелегально перейдя границу между Узбекистаном и Кыргызстаном, я отправился в Бишкек – в наш «Азиатский остров демократии». Там я встретился в представителем ООН. Кыргызстан в срочном порядке выдавал нашему брату политическое убежище, так что проблем с этим не возникло.
– Сколько вы пробыли в Бишкеке?
– Чуть больше года.
– Вы были там один?
– Нет, что вы такое говорите… Уже в первый же день в Бишкеке встретиться со мной пришли 30 узбекских журналистов, правозащитников, творческих людей. «Инакомыслящие», вынужденные бежать из страны. Узбекистан на тот момент находился в информационной блокаде, социальных сетей еще не было, и мы ничего не знали о судьбе этих людей после их побега. Думали, все они осели в Европе. Оказывается, большинство не стали уезжать далеко, а остались в Кыргызстане и ждали развития событий. Таким образом мы создали там наше узбекское сообщество. Стали издавать газету, сотрудничать с представительствами международных организаций. Проводили собрания, поэтические вечера. Вспоминаю о тех днях с понятной романтической ностальгией… Интересный был период… Нас было много, и мы вели бурную, активную деятельность. Впервые в жизни мы занимались журналистикой в демократических условиях. Киргизы нас поразили. Это был очень увлекательный опыт! Мы видели, как люди проводят акции на улицах, и полиция не разгоняет их, не применяет насилие…
– А на что, если не секрет, жило это ваше сообщество?
– Представительство ООН и некоторые местные правозащитные организации выдавали нам небольшое пособие. Журналисты зарабатывали кое-как, сотрудничали с зарубежными СМИ. Были у нас и свои сбережения, и узбекские эмигранты из Европы тоже помогали деньгами. Холостякам наподобие меня было гораздо легче. Но семейным эмигрантам с детьми, приходилось, конечно, сложнее. Поэтому мы, по возможности, помогали друг другу. Между нами царило единство, и если кто-то оказывался в трудной ситуации, мы конечно помогали.
– В Кыргызстане вам что-то угрожало?
– Знаете, на наше счастье, у Ислама Каримова были очень плохие отношения со всеми странами Средней Азии. Поэтому узбекским эмигрантам без проблем давали убежище и вид на жительство. Но службы госбезопасности везде одинаковые, всегда сотрудничают со своими коллегами. И киргизы в том числе. Как только я приехал в Бишкек, меня предупредили – сперва, в ООН, а потом один опытный эмигрант – чтобы я не ходил по городу один. Сказали, как минимум парами, а по возможности – большими группами ходить. Пока я жил в Бишкеке, оттуда исчез один из узбекских оппозиционеров Исраил Халдаров. Через несколько месяцев выяснилось, что он сидит в тюрьме в Андижане. Его арестовали в период правления Каримова, а при Мирзиёеве он был помилован. Так что, разумеется, мы не чувствовали себя в безопасности, подозревали слежку и опасались похищения. И даже когда в Бишкек приезжал незнакомый нам новый эмигрант из Узбекистана, мы подозревали, что это агент правительства. В общем, нервы окончательно сдали, мы превратились в сущих параноиков.
– На каком языке вы говорили с местным населением в Кыргызстане?
– На русском, конечно.
– Почему вы решили переехать в Норвегию?
– Вообще, никто из наших не собирался оставаться в Бишкеке навсегда. Все просто сидели и ждали своей участи. Ведь получить вид на жительство в Европе или Америке было не так просто. Так что все пережидали. Бишкек для узбеков был своего рода «Касабланкой». В ноябре 2007-го я по линии ООН получил вид на жительство в Норвегии и переехал сюда. И вот уже тринадцать лет пишу отсюда для узбекоязычных и иностранных медиа и, можно сказать, живу исключительно тем, что происходит в Узбекистане. Узбекские политэмигранты достаточно активны, мы часто организуем конференции в разных европейских городах, у нас есть свое «ссыльное» медиа. В общем, жизнь проходит интересно.
– В 2016 году Ислам Каримов умер. Что вы почувствовали, узнав об этом?
– Мы, демократы, могли надеяться только на его смерть. Годами нам не оставалось ничего, кроме как ждать этого момента. Каримов был из категории диктаторов, уход которых «с престола» иным путем просто невозможен. Эта новость застала меня в довольно странных обстоятельствах. Я был в Африке, на конгрессе, в котором принимали участие 500 человек. Мы жили в большом отеле. В фойе этого отеля я устроил уголок Узбекистана, повесил флаг и портреты политзаключенных, пытаясь тем самым привлечь внимание к событиям в нашем стране. Тем временем эта новость разлетелась по разным сайтам, друзья присылали мне линки и, открыв один из них, я испытал шок: «Состояние президента Узбекистана Ислама Каримова ухудшилось…». Для меня это уже означало известие о его смерти. Потому что за последние 27 лет в медиа ни разу не появлялось никакой информации о его здоровье. Если об этом пишут, значит, вероятно он скоро умрет. Или уже. Я громко сообщил друзьям: «Каримову конец». Когда я добрался до Норвегии, Каримов был уже официально мертв.
– Приход к власти Мирзиёева был ожидаем?
– Мирзиёев на протяжении тринадцати лет являлся премьер-министром страны. В Узбекистане так повелось, что все министры оставались для народа «темными лошадками», о них мало что было известно. Вся пресса говорила только лишь о президенте. Ни министры, ни премьер на телеэкране не показывались, не давали интервью, и на всех мероприятиях оставались в тени Каримова. Все чиновники должны были быть серыми и непопулярными. Мы знали только их имена и должности. И все. Практически ни одного министра народ не знал в лицо. Лично я видел Мирзиёева только раз, после Андижанских событий, когда туда приехали представители правительства. В народе он пользовался довольно дурной репутацией, считался палачом. Говорили, что, если он придет к власти, то будет кровопийцей почище Каримова. Но случилось наоборот. После вступления Мирзиёева в должность президента, ситуация в стране изменилась. Начались заметные реформы. Сейчас в стране свободный интернет. Каждый второй – блогер. Открылось много независимых сайтов. Впервые за 27 лет был издан указ о помиловании, вышли на свободу политзаключенные. Прекратилось притеснение по религиозному признаку. Были зарегистрированы новые НПО. Министры и главы городов дают интервью. Вернулся ташкентский офис BBC. Туризм переживает свой расцвет. Кадры Ислама Каримова один за другим отправляются либо в отставку, либо в тюрьму. Осталась всего пара-тройка «каримовских» министров, которых нельзя просто так свалить. Улучшились дипломатические отношения с тюркоязычными странами и, в частности, с Турцией.
– В самом деле, серьезные реформы… А что вам не нравится?
– Честно говоря, пока что мы недовольны этими реформами. Есть некоторое разочарование. Мы ожидали большего. Ожидали, что изменится отношение к людям, покинувшим страну. Но в то время как в стране идут демократические реформы, мы все еще остаемся в статусе «врагов народа». Отношение к нам, политэмигрантам, не изменилось.
– Улугбек, можете рассказать о своей книге? Как вы пришли к мысли написать ее, из чего она состоит…?
– Как я уже сказал, после изданного Мирзиёевым указа о помиловании, на свободу вышли множество политзаключенных. В том числе и Джамшид Каримов – племянник Ислама Каримова, русскоязычный журналист, интеллигент, сын его старшего брата Аслана. Ислам Каримов 11 лет держал своего племянника в психиатрической лечебнице. То есть, фактически, в тюрьме. В период правления Каримова, его племянника пытали и всячески провоцировали. После того, как Джамшид Каримов освободился из заточения, я связался с ним. И после долгого разговора он согласился дать интервью. Это интервью заняло, в общей сложности, шесть часов. Джамшид Каримов раскрыл мне такие тайны, что уместить их все в одно интервью было невозможно, поэтому я разбил его на несколько частей. Из разговора с ним стало известно, что Ислам Каримов придумал себе фальшивую биографию.
Некоторых своих братьев он просто «стер», скрыл, и все, что мы знаем о его отце – ложь. Джамшид Каримов предоставил также факты о Гульнаре Каримовой, о недвижимости и счетах семьи Каримовых за рубежом, он все рассказал. По мере публикации частей интервью, младшая дочь диктатора Лола Каримова на своих страницах в соцсети стала выкладывать семейный фотоальбом. И большинство этих фото подтверждали слова Джамшида Каримова. Не знаю, была это реакция на интервью, или случайно так совпало. Но последнее маловероятно. Интервью было переопубликовано в таких странах как Норвегия, Ирландия, Франция, Турция, США, и вызвало большой резонанс. Узбекская служба Радио Свобода взяло у меня по этому поводу обширное интервью. Я получил бесчисленное количество писем и звонков. Потом мой коллега, руководитель находящейся в Париже Международной ассоциации правозащитников «Клуб пламенных сердец», знаменитая правозащитница Мутабар Таджибаева посоветовала мне издать все это в виде книги. В книгу вошли также короткие интервью сорока известных в Узбекистане политиков, людей искусства и общественных деятелей о периоде правления Каримова. К сожалению, финансовые трудности пока не позволяют издать эту книгу в Европе. А издать ее в Узбекистане пока невозможно, потому что там попросту нет издательства, которое бы это сделало.
– Потому что в Узбекистане все еще царят установленные Исламом Каримовым порядки?
– Как я уже сказал, реформы идут. Вот уже четыре года страна постепенно меняется. Пусть медленно, но развенчивается культа Ислама Каримова. Но уничтожить этот культ в одночасье невозможно. В стране все еще стоят памятники ему. В день его рождения и смерти Мирзиёев посещает мавзолей Каримова и возлагает цветы. Но, например, в своих выступлениях он больше не говорит о Каримове. Старается, чтобы его постепенно забыли.
– Улугбек, одним из самых темных моментов для нас является арест Гульнары Каримовой. Почему Ислам Каримов посадил в тюрьму собственную дочь?
– Каримов был вынужден арестовать Гульнару. Она в буквальном смысле взбесилась. Заграбастала все бизнесы в стране. Все фонды страны принадлежали ей. Она была настолько жадной, что наложила руку даже на небольшие заправочные станции. Но все это раздулось в тот момент, когда на мировом уровне разгорелся скандал вокруг шведской компании TeleSonera. Шведские журналисты вытащили наружу все офшорные счета, бизнесы и виллы Гульнары. Всплыли ее миллиардные состояния в двенадцати странах. Эти деньги нужно было вернуть в страну. И сделать это можно было, только лишь арестовав Гульнару в Узбекистане. Иначе ее бы арестовали за рубежом. Некоторые из ее окружения – помощники, менеджеры и т.д. – уже были арестованы.
Узбекские медиа создали видимость, что, якобы, Ислам Каримов был не в курсе всего происходящего. Разыграли спектакль, пытаясь вернуть деньги в страну. Говорят, Гульнара кричала, требовала, чтобы ей позволили попрощаться с отцом. Но Мирзиёев не пустил на похороны Каримова ни саму Гульнару, ни живущих за границей внуков. А теперь Мирзиёев заинтересован в том, чтобы держать Гульнару в заключении. Если ее освободить, она покинет страну и неизвестно, что наговорит за границей. Мы полагаем, что в данный момент правительство торгуется с Гульнарой и ее семьей. Чем это закончится, мы не знаем. Но тут я хочу обратить ваше внимание на иронию судьбы. Когда мы, политические эмигранты, бежавшие от репрессий, арестов и преследований, получали убежище за рубежом, Ислам Каримов называл нас «врагами народа» и «предателями». Но судьба сложилась так, что 30 января 2018 года Узбекистан отмечал 80-летний юбилей Ислама Каримова – отца сидящей в тюрьме Гульнары и фактически сосланной в США Лолы. В тот же самый день сын Гульнары, Ислам Каримов-младший, в своем интервью BBC сообщил, что обратился к правительству Британии с просьбой дать ему политическое убежище. Его дед назвал нас «предателями» за то, что мы получили убежище, а внук, носящий его имя, в день юбилея диктатора, умолял Британию об убежище. Любопытно, правда?
– И любопытно, и печально… Улугбек, благодарим вас за столь полную, детальную и долгую беседу.
