Кстати, в Нью-Йорке и Мадриде мужчинам запретили так сидеть в транспорте после того, как женщины в соцсетях стали жаловаться, что это доставляет им дискомфорт.
Или вот еще: несмотря на то, что азербайджанцы воспринимают женщин как символ и оплот морали, но почему-то в наших фильмах гораздо чаще можно увидеть обнаженное женское тело, а не мужское. Вообще, в нашем кино существует явный дефицит мужского тела. И речь идет не о целенаправленной демонстрации наготы. Мы говорим не о порнографии (тем более, что как таковой порно-индустрии у нас никогда и не существовало). Имеется в виду обнаженное тело в контексте искусства.
Это парадоксальное обстоятельство заставляет задаваться вопросом: почему кинематограф столь консервативного по отношению к женщинам общества чаще «раздевает» именно женщину или показывает ее полуобнаженной, а мужская нагота не используется как выразительное средство, на нем не делается драматургический акцент? Полуобнаженная грудь Мелек в «Куре неукротимой» и Зернишан в «Бабеке» стали одними из самых запоминающихся сцен этих фильмов. Или, к примеру, в фильме «Признание» (реж. Шамиль Алиев, 1992 год) в постельной сцене камера также фокусируется на груди женщины, а о мужчине «забывает». И в фильмах «Деде Горгут» и «Гариб в стране джиннов» изображена лишь женская нагота.
Возможно, одна из причин того, что, азербайджанское кино, в отличие от западного, не показывает и не акцентирует мужскую наготу – это отсутствие в национальном изобразительном искусстве жанра ню. Правда, в миниатюрах обнаженные тела все же изображались, но, в целом, у нас нет столь богатой и обширной традиции, как на западе.
В Древней Греции обнаженной мужское тело обладало огромной эстетической ценностью и считалось символом отваги и героизма. Кроме прочего, это было связано также с проведением спортивных соревнований с участием обнаженных атлетов и процветанию однополой любви между мужчинами-аристократами и красивыми юношами (педерастия). В гимназиях наряду с чтением и письмом преподавалась также физическая подготовка. Полностью обнажен ных юношей тренировали на открытом воздухе и это было часть их воспитания в греческом духе. А постепенно нагота вышла также и на военную сцену – воюя в обнаженно виде древние греки словно хотели дать понять неприятелю, что не обращают внимания на раны и бросают вызов смерти.
В скульптуре и живописи изображение обнаженных мужчин носит разные смысловые нагрузки. Статуи «Дорифор» Поликлета, «Давид» Микеланджело или «Наполеон» Антонио Коновы воспевают мужскую красоту, стать и силу. А вот художник-экспрессионист Эгон Шиле в своем «Автопортрете», напротив, разрушает идеалы красоты и отказывается от эстетичности. Другой экспрессионист, Рихард Герстль в «Обнаженном автопортрете после акта» изображает наготу как часть повседневной жизни.
…Еще одна причина, не позволяющая азербайджанским режиссерам показывать в фильмах обнаженные тела своих «собратьев», связана с их собственными мужскими комплексами. Какими бы консервативными они ни были (хотя, не сомневаюсь, что на обнаженных женщин смотрят охотно), мужчины гораздо терпимее относятся к изображению женской наготы, а вот, например, нагота столь харизматичного и мужественного персонажа как Джахандар ага волей-неволей смутит их, так как не вяжется с их представлением о мужской чести.
Кроме того, изображение женской наготы считается приемлемее, потому что в мужском мире женщине, в основном, отведена роль объекта сексуального объекта. И, видимо, азербайджанские режиссеры-мужчины также руководствуются этим подсознательным фактором…
Повторюсь: говоря об обнаженном мужском теле, я имею в виду искусство. В этом смысле одним из редких исключений азербайджанского кинематографа можно назвать фильм Эльмара Иманова «Качели гробовщика». Здесь нагота сына (Расим Джафар), имевшего сложные отношения с отцом, становится в некотором смысле символом его освобождения.
