5 вопросов за 10 минут с Эльмиром Мирзоевым
— Что вас интриговало, когда вы были ребенком? Что вы всегда хотели знать о мире?
— Когда был ребенком, мне больше всего нравилось играть на пианино «Беларусь» (знаменитая советская марка), клавиатура которого «менялась» каждое утро, и я принимался искать открытый мною случайно, свой любимый, «благородный» аккорд. Годами позже, когда уже учился в музыкальной школе в Баку, выяснил, что это секстаккорд ля-мажора, с нотами Cis, E и А.
Тогда в моем детском воображении была установка, что клавиатура пианино меняется каждое утро и найти вновь и вновь «свое звучание» было увлекательной игрой.
Но однажды утром я обнаружил, что клавиатура инструмента за ночь не изменилась, осталась как прежде и с того момента более никогда не менялась. С того момента у игры уже не оставалось смысла и на смену поиска «пропавшего за ночь аккорда» пришли другие забавы – уроки игры на скрипке, ознакомление со знаменитыми Концертами для скрипки Ридинга (d-moll) и Вивальди (a-moll), игра в школьном струнном оркестре, а также учеба в средней школе в рабочем поселке НЗС (НефтеЗаводСтрой) с хулиганистой публикой.
Большой мир тогда для меня ассоциировался исключительно с полупустынным ландшафтом пропахшего нефтью и бензином Баку – нефтяной столицы коммунистической супердержавы, с его напоминающими, словно молот Тора, нефтяными качалками и наводящими какое-то ирреальное чувство, зловещего вида огромными нефтяными резервуарами, расположенными прямо на песчаном берегу Каспийского моря.
Баку был городом двуязычным – если дома мама и бабушка говорили со мною на азербайджанском, то язык детского садика был русский, которым я не владел, из-за чего чувствовал себя там совершенно чужим. В музыкальной школе к русскому прибавилось открытие итальянского, к которому был живой детский интерес, так как все музыкальные термины (Allegro, Adagio, dolce, legato и т.д.) на нотах были указаны на этом языке. В четвертом классе к азербайджанскому и русскому прибавился немецкий – это явно был язык ГДР (Baku ist eine Industriestadt; Wir haben Öl und Baumwolle; Kolchos, Sowchos, KPdSU—Generalsekretär и т.д.), нашего союзника по социалистическому лагерю.
— Как бы вы изложили свою текущую тему исследования студентам?
— В данный момент я работаю над весьма специфическим трудом – это междисциплинарный исследовательский проект на пересечении истории культуры и музыковедения. Главный объект моего исследования — это культурно-историко-политические основания возникновения секулярной азербайджанской культуры и конкретней, формирования азербайджанской академической музыки в геополитическом контексте трех великих империй – Ираном, Османами и Российской Империей.
Значительные противоречия между современностью и архаикой можно рассматривать как выражение особого геокультурного расположения Азербайджана на пересечении этих трех империй, с которыми мы были связаны: с Османами в плане языка, с Персией в плане религии, а с Россией в плане секулярной культуры, начавшейся с включением Азербайджана в состав Российской империи в начале XIX века.
С началом большевистской оккупации и приходом коммунистического режима, Азербайджан стал ареной борьбы разных сил. Параллельно процессу подавления всех восстаний и мятежей, и тотальным установлением господства коммунистической власти над Азербайджаном, начались также форсированные трансформации в культуре, соответствующие идеологическим принципам нового тоталитарного режима. В моей работе в основном будет охвачен этот период, так как именно в этом историческом отрезке нашла свое развитие азербайджанская академическая музыка, взявшая свое начало с создания в 1907 г. первой оперы на Востоке Лейли и Меджнун, основоположника нашей академической музыки Узеира Гаджибекова.
— Какие этапы академической карьеры сформировали вас?
— В 1989 г., в самый разгар развала СССР и в начале армяно-азербайджанского конфликта я поступил в Консерваторию им. Узеира Гаджибекова (ныне Бакинская Музыкальная Академия) на композиторский отдел. Учеба в условиях грандиозного исторического L’Empire éclaté (Расколотая империя, роман-пророчество писательницы Элен Каррер д’Анкосс 1979 г.) и кровавой этнической войны – это было время полное ужасов и больших надежд.
После окончания магистратуры в БМА, я поступил в аспирантуру, в течение которой написал Симфонию Игра в чётки (1996), где суфийская тематика, занявшая мое воображение в тот период и отраженная в численно-геометрическом изложении всей фактуры партитуры, перекликается с мотивами «интеллектуальной игры» романа Германа Гессе Игра в бисер. Также в тот период была написана большая теоретическая работа Религиозные мотивы в творчестве Оливье Мессиана, где сугубо музыкальный анализ работ великого мастера перекликался с его религиозно-философскими воззрениями. Далее же мой опыт художника и теоретика постоянно перекликался, порою выплескиваясь в область публицистики.
В этой области моя деятельность началась с 2001 г., с публикации в московском журнале «Музыкальная академия», далее публиковался в разных изданиях. В 2007 г. мы с моим другом, писателем Алекпером Алиевым основали Портал Культуры и Искусства Kultura.az (на русском), где я уже публиковался регулярно, совмещая деятельность шеф-редактора с колумнистом. Портал задумывался как региональное издание и цель эта нам удалась — среди наших читателей было много грузин, армян и в целом русскоязычной публики из постсоветских стран.
— Какие публикации или научные дискуссии вы считаете стимулирующими в последнее время?
— Для меня крайне важны семинары и воркшопы, проводимые в нашем Институте Славистики при Университете Гумбольдта, дающие мне возможность углубляться в мою тематику, так как охватывают культурную историю Российской империи и Советского Союза, касающихся непосредственно и Азербайджана. Здесь важны каждая деталь и каждый эпизод, которые затрагиваются, выражая альтернативную оптику к пониманию общей культурной истории и дают много подходящего материала, собственно, для моего проекта.
— Каково, по-вашему, проводить исследование в Германии?
— Мне очень нравится моя работа в Институте Славистики при Университете Гумбольдта, где я познакомился со многими коллегами, работающими над близкими мне темами. А богатая культурная сцена Берлина служит великолепным фактором для воображения человека искусства и для теоретических изысков. Берлин своей хаотической атмосферой был моим любимым городом всегда, и это наверное, идеальное место для подобной работы.
Впервые я здесь побывал в 2001 г., тогда на большой сцене Konzerthaus с необычайным успехом выступил наш ансамбль современной музыки SoNoR (художественным руководителем которого я являлся), исполнив произведения современных азербайджанских (наряду с премьерой моей работы Белые круги для скрипки и кларнета), таких как Фарадж Караев и Алия Мамедова, а также европейских композиторов.
Уже годами позже, в 2008 г. в том же великолепном большом зале Konzerthaus состоялась премьера моего большого симфонического произведения Illumination. И здесь, именно в этом городе, наряду с моей будущей научной монографией, я надеюсь окончить также мой роман в жанре non-fiction под названием Отражение пустоты. Страна АЗ (в немецкой версии Widerschein der Leere. Das Land AZ), большая часть которого уже написана.
Берлин же с его хаотичной атмосферой всегда был моим любимым городом и идеальным местом для творчества.
